Выдающийся иранист А. А. Фрейман отмечал: «Вопросы изменения языковой карты, языковых взаимоотношений самым тесным образом связаны с историей народов Средней Азией». Эта мысль в первую очередь должна быть отнесена к взаимоотношениям древнехорезмийского и огузского языков, которым, на наш взгляд, ученые не уделяют должного внимания. Отнюдь не случайно, видимо, что автор географического труда «Худуд ал-алем» («Границы мира»), написанного на персидском языке в конце X в. (в 982 г.), всю Центральную Азию назвал «Гузским Туркестаном». Характеризуя границы огузского государства того периода, выдающийся исследователь истории Древнехорезмийского государства С.П. Толстов писал: «Ко второй половине X столетия государство огузов достигает огромных размеров: на юго-востоке оно граничит с областями Тараза (ныне г.Джамбул на р. Талас) и Шаша (Ташкент); на юге охватывает бассейн Куван-дарьи и Жаны-дарьи; на севере, видимо, включает бассейны Сары-су, Челкара и Иргиза; на северо-западе достигает предгорий Урала, где граничит с башкирами; на западе вплотную примыкает к поволжским владениям хазар. На юго-западе владения огузов охватывают, видимо, значительную часть Устюрта’.
Об гузах (огузах) имеются сведения в произведениях ранних авторов - Ибн ал-Мукаффа, Ибн Хордадбеха, ат-Табари, ал-Джахиза, Абул Аббаса ал-Мервези, Ахмеда ас-Серахси, Мусы ал-Хорезми, ал-Белазури, ал-Бируни и др. Как видно из их сообщений, древнее Хорезмийское государство, расположенное в северо-восточной части мусульманского мира, с раннесредневековой эпохи (V в.) вплоть до XII в. было окружено со всех сторон только огузами. На востоке от Каспийского моря, то есть на территории современного Туркменистана, огузы селились на постоянное жительство уже с V в. Если в своем раннем произведении «Ал-Асар ал-бакия» («Памятники минувших поколений») Ал-Бируни писал об огузах, то в книгах, написанных им в конце жизни, сообщает сведения о туркменах. Он является вторым автором после ал-Макдиси, кто использовал этноним туркмен. Можно считать, что ал-Бируни в некоторой степени был знаком с огузско-туркменским языком. Об этом говорит тот факт, что в своей «Геодезии» название озера Сарыкамыш он приводит в виде «Гуз денизи» («Озеро гузов»). Секретарь посольства аббасидского халифа ал-Муктадира (908-932), посланного из Багдада в волжскую Булгарию, чтобы закрепить в этой стране ислам, Ахмед ибн Аббас ибн Фадлан является одним из ранних авторов, сообщивших сведения об огузах. В 921-922 г. он вместе с другими членами посольства совершил поездку в Булгарию (современные республики Башкортостан и Татарстан в составе России) не прямым путем через Кавказ, а через Иран и Туркменистан. В начале 922 г. они следовали из Ирана через Каракумы в северном направлении и продолжительное время могли наблюдать за огузами. В своих «Путевых записках» («Рисале») этот путешественник привел обширные и точные сведения об огузах, их обычаях, торговых делах с хорезмийцами и о других взаимоотношениях. Комментируя их, В.В. Бартольд подчеркивал: «Огузы произвели на Ибн Фадлана впечатление богатого кочевого народа, владевшего, как потом туркмены, огромными стадами баранов. Были богачи, у которых было до ста тысяч баранов. Бараны были главным предметом вывоза из степей огузов в мусульманские области, причем самая оживленная торговля происходила в пограничных пунктах Хорезма. В мирное время огузы приходили (очевидно, со своими стадами) в город Паратегин на правой стороне Аму-Дарьи, на расстоянии одного дня пути от Аральского моря, или в Гургендж (ныне Куняургенч)».
Современник Ибн Фадлана, другой арабский ученый и путешественник ал-Истахри, тоже сообщая весьма важные сведения об огузах и об их взаимоотношениях с хорезмийцами, писал: «С севера и запада он (Хорезм) граничит с пределами гузов, на юге и востоке от него Хорасан и Мавераннахр. Он находится в конце р. Джейхун, после него, до впадения в Хорезмийское озеро, на реке нет населенных мест. Он лежит по обеим сторонам Джейхуна; главный город его на северной стороне, а на южной стороне большой город, называющийся Джурджания. Это самый большой город в Хорезме после столицы; он - место торговли с гузами». Далее ал-Истахри сообщал: «Потом Джейхун достигает Хорезмского озера в месте, где живут рыболовы и нет ни селений, ни построек. Место это называется Халиджан. На берегу этого озера в стороне Халиджана земля гузов, в мирное время они приходят с этой стороны в селение Баратегин, а с другой стороны - в Джурджанию, оба они - пограничные крепости». Ал-Масуди (X в.) в своей «Китаб ат-тенбих ва-л-ишраф» («Книга наставления и убеждения») писал: «И на нем (Хазарском море) находятся многие из кочевьев гузов из (числа) тюрок». Этот же автор в своей другой книге «Мурудж аз-захаб» («Золотые луга»), подтверждая проживание огузов на берегу Аральского моря, сообщал: «Преобладают среди тюрок в этом месте гузы, (частью) кочевые, (частью) оседлые. Это племя из тюрок, оно (делится) на три группы: нижние (гузы), верхние и средние; они самые храбрые из тюрок». Ал-Макдиси о хорезмийцах и гузах писал следующее: «Знай, что Хорезм (Гургендж) на востоке подобен Сиджилмаса на западе, и природные свойства хорезмийцев подобны свойствам берберов. (Площадь) его 80 на 80 (фарсахов), в нем - жилища, следующие друг за другом, многоводные каналы, он изобилует рыбой и баранами, это место торговли с гузами и тюрками». В упомянутом нами географическом труде «Худуд ал- алем» о взаимоотношениях огузов с хорезмийцами сообщается: «На запад от Мавераннахра пределы Хорезма. Кас [Кят] - главный город (касаба) Хорезма, ворота в Туркестан гузский». Якут ал-Хамави, побывавший в Гургендже (Куняургенче) зимой 1219 г., то есть в период, когда, видимо, древний ираноязычный диалект хорезмийцев уже в значительной мере был тюркизирован, о Хорезме и его тогдашнем населении писал: «Окружают его (Хорезм) сыпучие пески. Живут там народы из тюрок и туркмен со своими животными . Об огузах, местах их расселения, их языковом богатстве ценнейший материал содержит ,Диван лугат ат-турк» Махмуда Кашгарского.
Из первоисточников следует, что в раннее средневековье (V-X1I вв.) с хорезмийцами в прямых и непосредственных отношениях находился только один тюркский народ - огузы. Лишь в конце XII в., по-видимому, когда процесс перехода от древнехорезмийского языка к тюркскому был завершен, в источниках появляются обрывочные и неконкретные сведения о связях хорезмийцев с другими тюркскими народами, в частности с кыпчаками. Торговые связи были взаимовыгодными и для огузов, и для хорезмийцев. «Хорезм был обязан своим богатством исключительно торговле с кочевниками, по-видимому, получившей при исламе значительное развитие; эта торговля сосредотачивалась в северной части Хорезма с городом Гургенджем (ныне Куняургенч), составлявшей в X в. особое владение, независимое от домусульманской династии хорезмшахов» .
Основная причина тюркизации языка хорезмийцев заключалась в том, что с начала XI в. Хорезмийское государство вошло в состав двух мощных туркменских империй-сначала Газневидов, а затем Сельджукидов. Как отмечалось, в 1017 г. Махмуд Газневидский, завоевав Хорезм, назначил в этой стране наместником выдающегося полководца своего времени «великого хаджиба» Алтындаша, присвоив ему титул хорезмшаха. Тем самым, после Афригидской и Мамунидской он стал основателем третьей по общему счету и первой тюркской (туркменской) династии хорезмшахов. Выходцем из конкретно какого тюркского народа является Алтындаш, в источниках Данных нет. Хорезмшахи из этой династии, собственно сам Алтындаш и двое его сыновей, правили страной недолго, всего лишь неполных четверть века (1017-1041 гг.). Тем не менее именно с этого периода следует искать истоки тюркизации языка хорезмийцев. После назначения тюркского наместника огузы начали расселяться и жить не только в приграничных районах, но и в самом Хорезме. Возникли селения, в которых отдельно проживали хорезмийцы и огузы. Количество последних со временем увеличилось, что и привело в конечном итоге к полной ассимиляции хорезмийцев среди них.
После Алтындаша основателем последней, четвертой, династии хорезмшахов стал Ануштегин Гарджа. О его происхождении из огузского племени бегдили имеются вполне конкретные и достоверные данные. Он служил во дворце великого сельджукского султана Мелик шаха (1072-1092), занимал высокие государственные должности и был приближенным царя. Мелик шах назначил его своим наместником в Хорезме. С этого момента вплоть до гибели султана Джелал ад-Дина, то есть в течение почти двух веков, правителями великого Хорезмийского государства являлись представители туркменской династии Ануштегинидов. Видимо, в этот период окончательно завершилась тюркизация древнего языка этой страны. В этой связи В.В. Бартольд отмечал, что хорезмийский язык был вытеснен из обихода турецким языком и, что в начале XIII в., в период правления хорезмшаха Мухаммеда (1200-1220), население страны было уже тюркизированным. Он увидел этнографические следы древних хорезмийцев в национальных одеяниях современных туркмен и хивинских узбеков: «Одна из особенностей хорезмийского костюма - высокие шапки-сохранилась у северных хивинцев и туркмен; остатком хорезмийского языка являются, несомненно, некоторые термины в области искусственного орошения {арна - большой канал, яб - малый канал), также сохранившиеся только у хивинцев и туркмен. О том, что слово яб сохранилось в туркменском языке В.В.Бартольд отметил и в другой своей работе.
Отношения туркмен с древними хорезмийцами и их последствия нашли свое отражение и в событиях, связанных с их общей борьбой против монгольских завоевателей на Ближнем Востоке под руководством последнего правителя Хорезмийского государства, великого туркменского полководца султана Джелал ад-Дина Менгбурны. После его смерти, как писал З.М. Буниятов: «Остатки хорезмийцев осели в Египте, на севере Сирии и Ираке и на юго-западе Анатолии. На севере Ирака потомки хорезмийцев живут поныне в селениях Мосульского и Киркукского округов. В Анатолии они носят название хурзумлу и живут в селениях, которые и сейчас называются Хурзум. Восемь таких селений находятся в вилайете Маниса Йня) на берегу Эгейского моря.
По сообщению Ибн Биби, после смерти хорезмшаха Джелал ад-Дина Менгбурны один из его эмиров по имени Сары хан перешел на службу к конийскому султану Ала ад-Дину Кей-Кубаду I. Сары-хан, по предположению турецких исследователей, является основателем династии Сарыханидов, которая и владела вилайетом Маниса. Эта династия просуществовала до 1412 г.
В Восточной Анатолии хорезмийцы осели в округах Кутахии и Алашехира. Их потомки живут теперь в селениях Хорзом спииреи, Овачик, Хорзом Алаяка, Хорзом Саздере, Хорзом Кесерлер, Хорзом-и Энбеми. Кроме того, в вилайете Урфа существует три селения под названием Хорезм, в которых живут потомки хорезмийцев, бежавших из Сирии. Так закончилась эпоха хорезмийцев, покинувших родину вместе с султаном Джелал ад-Дином Менгбурны и расселившихся по различным областям Ближнего Востока в результате монгольского нашествия». Неслучайно, видимо, тот факт, что жители всех этих селений ныне называют себя туркменами.
Сообщения З.М.Буниятова можно дополнить сведениями, относящимися к нашему времени. После того, как Туркменистан в 1991 г. приобрел свою независимость, была налажена связь с соотечественниками, проживающими в указанных странах. В том же году, когда в Ашхабаде была создана Гуманитарная ассоциация туркмен мира, то в ее управленческий Совет были избраны туркмены, проживающие в Турции - Юсуп Халадж оглы и Салахетдин Байсал. в Саудовской Аравии - Хаджи Пигам Джума, в Сирии - Ал Али Бешир и Исмаил Шибрак, в Ираке - Ахмет Бегдили Гунеш. Постепенно наладились непосредственные контакты творческих деятелей Туркменистана с туркменами, живущими в этих странах. А.Сахатмурадов, побывавший в научной командировке в Египте и Сирии в 1977 и 1990 гг., о туркменах, проживающих в этих странах, в частности о сирийских туркменах, пишет: «Сирийские туркмены гордятся тем, что где-то вдали существует Туркменское государство. Любую вещь, связанную с ним, они рассматривают как священную, живо интересуются всем тем, что происходит в жизни Туркменистана, получают газеты и журналы, издающиеся в нем, с интересом читают произведения туркменских писателей и поэтов, сердечно встречают и принимают приезжающих в Сирию представителей искусства, науки, литературы из нашей страны. С большим желанием смотрят наши фильмы. Такие фильмы, как «Невестка», «Дерево Джемал» кинорежиссера Ходжакули Нарлиева в свое время были встречены с большой теплотой и любовью не только сирийскими туркменами, но и всем населением этого государства». Эти чувства можно отнести и к туркменскому населению, проживающему в других Ближневосточных странах. После создания Гуманитарной ассоциации туркмен мира ученые, писатели и другие творческие деятели, представители туркменской диаспоры в указанных странах в одиночку и группой систематически посещают родину своих предков. Они регулярно принимают участие в ежегодных научных конференциях, проводимых Гуманитарной ассоциацией в Ашхабаде.
Несмотря на имеющиеся достаточно многочисленные и достоверные факты, определяющие характер отношений хорезмийцев с огу- зами-туркменами, начиная с раннесредневекового периода по настоящее время, часть ученых, по нашему мнению, не смогла объективно подойти к освещению этого вопроса. Почему-то, они видели следы древнего хорезмийского языка только в словарном составе языка узбеков, живущих в Хорезмской области Узбекистана. Возможно, в определенной мере на это их натолкнуло сходство названия области с древним топонимом Хорезм. Так, А.А.Фрейман, первым выдвинув эту идею, писал: «Исследование словаря узбекских говоров Хорезма поможет выяснить остатки хорезмийского словаря, сохранившиеся в этих говорах». В.А. Лившиц, в свою очередь продолжал: «Тюркизация Хорезма, проходившая в течение ояда столетий, привела к постепенному поглощению хорезмийского языка тюркскими среднеазиатскими языками. Процесс этот завершился, по-видимому, в XV в. Тюркские слова и целые выражения, встречающиеся в сочинении аз-Захиди (например, если хорезмиец скажет по-тюркски: «эр оглум» свидетельствуют о том, что население Хорезма (или по крайней мере определенная часть его) уже в XIII в. было двуязычным.
Хорезмийский язык оставил след в лексике узбекских говоров Хорезма (ср., например, сохранение хорезмийских терминов орошения арна «большой канал», яб «малый канал», арык в этих говорах)’ . Последние примеры мы уже встречали у В.А. Бартольда. В отличие от А.А. Фреймана и В.А. Лившица он их совершенно справедливо относил к словарному составу двух народов - туркмен и узбеков Хорезма. Почему А.А. Фрейман и В.А. Лившиц в этом вопросе отдали предпочтение только узбекским говорам Хорезмийской области и не приняли во внимание туркменские говоры Дашогузской области, остается совершенно не ясным. Между тем, эти два и некоторые другие слова и поныне употребляются в современном туркменском языке, и таких слов не мало. В целом же этот вопрос должен быть решен на научной основе путем составления специального словаря слов, перешедших из хорезмийского языка в современный туркменский и узбекский языки.
Комментируя выдвинутые соображения о взаимоотношениях древних хорезмийцев и хивинских узбеков, можно сделать следующие замечания. Во-первых, по сообщениям первоисточников, приведенных нами, прямые контакты хорезмийцев с другими тюркскими народами (например, с кипчаками) начались как минимум на семь веков позже (с XII в.), чем с огузами-туркменами. Во-вторых, решение этого вопроса должно базироваться не только на лингвистических примерах, к тому же весьма недостаточных, но и исходить также из исторически сложившихся продолжительных связей. К сожалению, без полного учета этого, на основе всего лишь двух слов, в одинаковой мере используемых в современных туркменском и узбекском языках, были сделаны далеко идущие односторонние выводы. С.П.Толстов первым объявил прямым наследником великого культурного и научного наследия древних хорезмийцев только один узбекский народ. В своих статьях, посвященных ал-Бируни, он со всей прямотой подчеркивал: «Бируни - по происхождению хорезмиец, выходец из того ираноязычного населения древнего и раннесредневекового Хорезма, которое, впитав в себя различные тюркоязычные элементы, вошли в состав узбекского народа, составив этническую основу современных хорезмских узбеков». В статье «Бируни и его время», неоднократно потом перепечатанной, переходя от частного (хорезмских узбеков) к общему (ко всему узбекскому народу), С.П.Толстов продолжал: «Бируни - хорезмиец, а хорезмийцы вошли как важное слагаемое в состав основного этнического ядра узбекского народа. Хорезмийские узбеки - прямые потомки древних и раннесредневековых хорезмийцев, их культура, а через них и культура всех узбеков-прямое продолжение культуры древних хорезмийцев. Бируни, как и его великий предшественник и соотечественник Мухаммед ибн Муса ал-Хорезми, - классик узбекской культуры, зачинатель узбекской науки, величайший из ученых средневекового Узбекистана».
Примеру С.П.Толстова следовали единичные ученые. Так, М.Е.Салье свою брошюру о Мусе ал-Хорезми, изданную на русском и узбекском языках озаглавил «Мухаммед аль-Хорезми – великий узбекский ученый». Подобные односторонние, не основанные на исторических фактах выводы отдельных ученых, как это ни странно, осведомленных об истории народов Средней Азии, их языковом развитии и культурном наследии, мягко говоря, удивляют. Чем же можно объяснить, что в выводах этих ученых не упоминаются огузы и туркмены, которые, как мы пытались доказать, являлись единственным народом, проживавшим начиная с V в. по XII в. бок о бок с древними хорезмийцами и находившимся с ними в тесных отношенниях?
Древний хорезмийский народ оставил глубокий и неизгладимый след в истории науки и культуры древнего и средневекового периодов. Как бы он не был близок через узбеков Хорезмийской области Узбекистана всему узбекскому народу, он в такой же степени, может быть, даже в значительно большей, является близким через туркмен Дашогузской области Туркменистана, включающей в себя добрую половину территории Древнего Хорезма с его столицей Гургенджом (ныне Куня-Ургенчем), всему туркменскому народу. Историческая же истина основана на многовековых взаимоотношениях древних хорезмийцев с огузами и туркменами. Естественно, что два братских народа, туркмены и узбеки, живущие на территории Древнего Хорезма в течение многих веков, имеют равные права быть наследниками научного и культурного богатства, оставленного этим культурным народом. Два братских государства, Туркменистан и Узбекистан, история наделила беречь и умножать его наследие.
Завершая краткое изложение истории древних письменных систем и замечательных средневековых библиотек Туркменистана следует отметить, что судьба этих учреждений того периода была похожа на судьбы всех научных очагов стран восточной части мусульманского мира. Вторжение в начале XIII в. в пределы государств этого региона монгольских завоевателей образовали болшую разделительную линию в хронологии, по крайней мере, в восточной части мусульманского мира до и после него внутри истории мусульманского периода. Нанесенный удар был настолько сильный и всеуничтожающий, что культурное развитие полностью было разрушено. Кульминацией этих трагических событий являлся 1258 год, когда Хулагу-хан завоевал Багдад и убил последнего халифа из Аббасидской династии Мустасима (1242-1258). После этого единый Халифат мусульман и Багдад, как его столица, перестали существовать. Ученые всего мира единодушны в своих выводах и оценках этих трагических событий. Выразив их общий лейтмотив Э.Браун писал: «Потери, понесенные мусульманской наукой, никогда вновь не достигшей прежнего уровня, не поддаются описанию и превосходят все, что можно было представить: были не только полностью уничтожены тысячи бесценных сочинений, но из- за большого количества ученых людей, либо погибших, либо едва спасших свои жизни, сама традиция истинной учености...была почти разрушена». О.Пинто развивая мысли Э.Брауна и сославшись на него, писала: «Ни Чингиз-хан, ни Хулагу-хан не обращали никакого внимания на человеческую жизнь или на институты культуры. Они держали своих лошадей в мечетях, сожгли библиотеки, они использовали драгоценные рукописи в качестве топлива, сравняли с землей завоеванные города с их населением».
Глава из книги А.Язбердиева «Письменные системы и библиотеки Туркменистана с древнейших времен до XIII века».
REKLAMA BANNER